о потребностях корпуса в свете новой задачи:
— Товарищ Сталин, полеты в тыл к немцам можно производить только ночью, иначе мы мишени, соответственно самолеты и вертолеты, участвующие в операции должны быть оборудованы ПНВ и локаторами. Я знаю, их выпуск уже наладили. Так же, прошу рассмотреть вопрос по выпуску ночных прицелов для бомбардировщиков. Бросать бомбы на глазок, как это делали девушки на Ленинградском фронте в условиях современной войны недопустимо…
Гуляев удивленно и одобрительно смотрел на Сашку. А ведь и правда настоящий командир растет. За своих и свое готов требовать у самого Сталина. А Иосиф Виссарионович, украдкой с хитринкой поглядывая на Гуляева, кивал и делал у себя какие-то пометки.
— Что-то еще, товарищ подполковник? — Сталин внимательно посмотрел на Сашку.
— Нет, товарищ Верховный Главнокомандующий, остальные вопросы решаемы в рабочем порядке. Хотелось бы как можно раньше узнать состав, объем грузов и направления, по которым придется работать. Расчеты надо делать заранее.
— Это с Пономаренко, он сам заинтересован, в быстрейшем решении вопроса.
— Тогда все, товарищ Сталин.
— А вот у меня не все, — голос Сталин стал строг, — Вы, товарищ подполковник, сестру из детского дома забрали, чтобы она у вас по части бегала? Вы ее в школу собираетесь отдавать?
Сашке стало стыдно. Действительно, со всеми делами и заботами о корпусе, он совсем запустил Валю. Нет, общались они часто, и как дела у сестренки он знал хорошо. Но вот вопрос с учебой он так и не решил. В новую военно-техническую школу, правда, сходил, поговорил с заместителем начальника, генерал-майором Махровым, но безрезультатно. Набора пока еще не было, да и не планировались там классы для девочек. А значит надо что-то решать с обычной школой, переговорить с Никифоровым, съездить к Елене Петровне в свою школу, а самое главное уговорить Валю, что ей надо идти учиться и жить ей временно придется вдали от Сашки. Это-то и было самым сложным.
— Собираюсь, товарищ Сталин. Хотел в свою. Но времени нет съездить. И с няней что-то решать надо. Хочу маму и сестру Никифорова перевезти из Тамбова в Москву, чтоб они за Валей присматривали.
— А они согласны?
— Не знаю, — покраснел Сашка, — не разговаривал еще.
— Да, Александр, не ожидал от тебя такой безответственности, — Сталин сурово посмотрел на Сашку. — Значит так, три дня тебе, ввести в курс товарища полковника, — Иосиф Виссарионович кивнул на Гуляева, — а потом неделя отпуска.
— Но товарищ Сталин, а как же подготовка к операции по снабжению, да и к параду надо готовиться?
— Это не обсуждается! Без тебя справятся! — отрезал Сталин, — Соберешься в Тамбов, бери свой новый вертолет. Тебе как командиру корпуса положено. Все, товарищ подполковник, свободен!
— Есть, товарищ Верховный Главнокомандующий, — и Сашка на негнущихся ногах направился на выход. А Сталин, только парень отвернулся, вдруг, усмехнувшись, подмигнул Гуляеву. Ох, неспроста был этот разгон.
[i] Вы чем-то обеспокоены господин подполковник (фр)
[ii] Меня беспокоит то дерьмо, которое в последнее время льется мне на голову (фр)
[iii] Фу, как грубо. Где ваши манеры, господин подполковник? (фр)
[iv] Где ваши манеры, граф? (фр)
[v] В РИ в это время Корнеев лежал в госпитале с тяжелой контузией, но мы же уже изменили историю, правда ведь?
[vi] Гуляев Яков Яковлевич (1895–1957) — военный летчик, герой Гражданской войны. Из рабочей семьи. Призван в армию в 1915 году. В 1919 г. окончил Гатчинскую авиашколу, получил звание военного летчика и был назначен в 5-й истребительный авиационный отряд, в составе которого воевал на Южном фронте против Деникина, Врангеля и банд Тютюнника. Дважды попадал в плен, дважды приговаривался к расстрелу, но оба раза бежал. За ряд смелых воздушных боев, разведку тыла противника и доставление командованию ценных сведений награжден двумя орденами Красного Знамени. Полковник в отставке Я. Я. Гуляев прошёл большой лётный путь, командовал истребительными частями (в его отряде служил молодой Валерий Чкалов), затем по состоянию здоровья демобилизовался. Работал в Гражданском Воздушном Флоте, был начальником аэроклуба, преподавал в авиационном институте.
VII
— Товарищ полковник, — Стаин обратился к Гуляеву по званию, — Вы когда будете готовы приступить к исполнению? Какая-то помощь от меня требуется?
Яков Яковлевич задумался. А собственно, что его держит? Сообщить в институт, что он снова в армии, да собрать походный чемоданчик.
— Три часа и я буду готов. И не могли бы Вы меня подвезти до пресечения Ленинградского и Волоколамского? — они как раз подходили к машине. Сашка посмотрел на часы. Шестой час. Елена Петровна наверняка еще в школе. Зайти поговорить на счет Вали? Или подождать, пока станет понятно с Петькиной мамой? А чего жать? Какая разница? Не приедут Никифоровы, придется искать кого-то другого. Прав Иосиф Виссарионович, безответственно он к сестре отнесся. Правда, и времени заняться Валентиной, практически не было, но это не оправдание.
— Сделаем по-другому. Машина будет в Вашем распоряжении, сколько потребуется. Потом, заберете меня и в часть. Михалыч, — обратился парень к водителю. Тому самому, который был закреплен за Стаиным с первых дней. Так и перешел он из гаража Главного управления НКВД в корпус. А может и не перешел, может так и остался в штате управления. Кто его знает. Да и сомнительно, что Степан Михайлович простой сержант из гаража. Уж больно цепкий взгляд и звериные повадки порой проскакивают из-под личины добродушного пожилого дядьки. — Докинь меня до квартиры и поступаешь в распоряжение товарища Гуляева, — сержант кивнул, — как закончите, заедете за мной и возвращаемся в часть.
— Есть — товарищ подполковник, — Михалыч кивнул и полез за руль. Сашка с Гуляевым тоже забрались в салон. Ехали молча. Разговаривать пока было не о чем.
— Ну, все, через три часа жду. Степан Михалыч, поднимешься, как приедете, чтоб я не ждал на улице.
— Сделаем, товарищ подполковник.
Машина уехала, а Сашка остался на улице. Только сейчас вспомнил, что ключ от квартиры остался в сейфе, в кабинете. Ничего страшного, запасной есть у управдома. Но к нему потом, а пока знакомый путь до школы. Заросший пустырь, сараюхи. Вроде не так уж много времени прошло, а как будто вечность. Сапоги хлюпали, по раскисшему подтаявшему снегу, смешанному с грязью. Скоро здесь станет ни пройти, ни проехать. Имеет ли смысл отдавать Вальку в школу на полтора месяца, если она год пропустила? Впрочем, как раз об этом он и хотел поговорить с Лапиной.
Мелькнул угол дома Волковых, откуда-то приглушенно послышалась музыка. Такая неожиданная, такая неуместная сейчас. Чей-то гнусавый, козлиный голос затянул: «В бананово-лимонном Сингапуре…»[i]
